В августе 98-го. Как Белгородская область пережила дефолт

Скоро грянет буря

О том, что с экономикой что‑то неладно, население, конечно, догадывалось. Среди жертв кризиса – пенсионеры. Если в мае задержки выплат пенсии составляли всего два дня, то уже в августе в большинстве муниципалитетов её выдают с опозданием в два месяца. Лебединскому ГОКу даже приходится брать 10-миллионный кредит в Сбербанке, чтобы погасить часть долга перед пенсионным фондом. Лечиться старикам не на что, а лекарства по бесплатным рецептам во многих муниципалитетах выдают с перебоями: в бюджетах просто нет денег.

«В месяц нам необходимо собирать 170 млн для выплаты пенсии всем пенсионерам, – рассказывал тогдашний замуправляющего Пенсионным фондом России по Белгородской области Григорий Лебедев. – А общая просроченная задолженность предприятий областному отделению пенсионного фонда выросла до 690,7 млн рублей».

Белгородские педагоги летом 1998-го выживают преимущественно за счёт приусадебных участков и дач. В августе им выдают зарплату только за июнь. При этом кое‑где умудряются удержать из скудного учительского жалования налоги за ещё невыплаченную июльскую и августовскую зарплаты. Да и урожай в 98-м не радует: картошка, пишут газеты, уродилась мелкой, как горох.

Без денег сидят и родители: детские пособия задерживают более чем на год. Вместо живых денег выдают талоны на продукты и в магазин «Детский мир». Поскольку их тоже не хватает, очередь в управлении социальной защиты, что на улице Попова, 20, народ занимает с четырёх часов утра. В день сюда приходит по 500–600 человек. Толпа гудит, ругается за место в очереди, в отдельных случаях пробивает дорогу локтями и кулаками.

Конспирологические версии о том, что отдельные люди имели доступ к информации о грядущем дефолте, до сих пор популярны в народе.

«Отец моего мужа в то время работал охранником в банке, – вспоминает белгородка Марина Пяткова. – Его и мои родители ежемесячно откладывали небольшую сумму на приобретение компьютера. В те времена это была роскошь, но студенту-программисту без компьютера было никак нельзя. Денег в принципе хватало на самый дешевый вариант, но муж хотел поднакопить ещё немного – на более мощный комп. Так вот, в пятницу свёкор примчался из банка с криком: «Бежим скорее в отделение и снимаем все деньги со счёта!» При этом никаких объяснений он дать не мог: я, мол, простой охранник, но начальство сказало, что будет беда. Мы поддались его давлению, сняли деньги со счёта (к слову, в самом отделении не было никакого ажиотажа) и купили компьютер. А уже после выходных случился дефолт, и компьютеры мгновенно подорожали втрое».

Но так везёт не всем. Дальняя родственница Пятковой, переехавшая в Белгородскую область доживать свой век из украинского шахтёрского города, летом 1998 года присматривала домик в деревне. Кто‑то из знакомых посоветовал ей перевести деньги от продажи квартиры на Украине из долларов в рубли. Пенсионерка так и сделала. В середине августа её сбережения обесценились в разы. Остаток своих дней старушка прожила у сердобольных родственников. На свой угол её денег уже не хватило.

Фото Юрия Коренько (архив)

Накормите Костика

Как только финансовый кризис даёт о себе знать, в магазинах начинается ажиотаж. Народ сметает с прилавков телевизоры, видеомагнитофоны и бытовую технику. Повышенный спрос фиксируют продавцы ювелирных изделий.

Налоговики открывают 24 августа горячую линию и призывают белгородцев сообщать об увеличении цен более чем на 30 %. Только за первую неделю сотрудники областной налоговой инспекции регистрируют 350 звонков. Налоговики вместе с другими ведомствами проводят рейды и штрафуют тех, кто необоснованно задирает стоимость товаров. За первую неделю составили 55 актов на сумму 63 тыс. рублей. Однако цены неумолимо ползут вверх.

Газеты приводят примеры: 19 августа колбаса «Московская» в продуктовом магазине на улице Щорса продаётся по 33 рубля за килограмм, а на следующий день – уже по 47 рублей. Мужчины жалуются на подорожавшие сигареты и пиво. Женщины шокированы новыми ценами на крупы, яйца и подсолнечное масло.

«У нас в школе булочек нет, потому что кризис и муки мало, – бесхитростно делится с журналистом областной газеты восьмилетний Костик. – Мама мне раньше в школу бутерброды давала, а теперь только яблоко и печенье. И праздновать мой день рождения с гостями сказали не будут, а только бабушку с дедушкой позовут».

В детских садах ситуация не лучше. Вместо положенных по нормативам 100 г мяса в день белгородские дошколята осенью 1998 года получают только 30 г. Творог, рыба и яйца – редкие гости в детсадовском меню. Сотрудники детсадов рыщут по оптовым базам и магазинам в надежде найти продукты, на которые хватит имеющихся у них денег. Хватает только на крупы и макароны. Получается постное меню.

«Поставщики отказываются предоставлять продукцию, – рапортует директор мелкооптовой базы № 13 «Востокторг» Зинаида Вершинина. – Из‑за несвоевременных бюджетных перечислений мы задолжали им 590 тыс. рублей. Белгородский молочный комбинат молока не даёт. Долг перед ним составляет 105 тыс. Хладокомбинат не поставляет рыбу. Птицефабрика посёлка Северный – яйца. Долги перед ними немалые. Сегодня, в кризисный период, предприятия не хотят работать с отсрочкой платежей. Им нужна предоплата или наличные деньги. А их нет».

Пресса рисует страшные картины того, как кризис ударяет по демографии. Заведующая родильным отделением областной акушерско-гинекологической больницы Лидия Васильченко рассказывает о росте абортов: женщины отказываются даже от желанных и плановых детей. Объясняют эмоционально:

«Мы несколько лет копили деньги, чтобы завести ребёнка. Сейчас наши детские деньги превратились в фантики».

Фото Юрия Коренько (архив)

Девальвация власти

На фоне недовольства властями активизируется оппозиция. Неизвестные люди распространяют среди населения листовки о том, что в скором времени всем россиянам пенсию якобы урежут до минималки, то есть до 234 рублей. На площадь Революции (в те грозные времена её ещё не переименовали в Соборную) приходят около тысячи разъярённых пенсионеров. Под знамёнами КПРФ, ЛДПР и Народно-патриотического союза России они требуют отставки президента, правительства, губернатора, мэра и спикера облдумы. В какой‑то момент ситуация накаляется до предела: старики порываются штурмовать здание обладминистрации. «Нам денег не платят, а сами жируют!» – кричит кто‑то в толпе. В итоге одного «парламентёра» приглашают внутрь, где его принимает представитель президента Сергей Кисин. Он обещает передать Ельцину недовольство белгородцев.

Впрочем, осенью 98-го «жирующих» почти нет. Страдают даже те, кого по старой привычке относят к обеспеченной благами номенклатуре.

«Вчера посетили с женой рынок и поняли, что пальто мы ей не купим, – делился своими бедами тогдашний председатель областного совета профсоюзов Генрих Боцманов. – Не купим и зимнюю шапку, она теперь 200 долларов стоит. Не по зубам обновить люстру, которая теперь служит немым укором жене, ведь говорил же: давай купим! Супруга, правда, на незаконченный ремонт мне кивает – поди купи теперь краску. Стоит мёртвым грузом мой бедный жигулёнок – одна заправка бензина 100 рублей стоит!»

7 октября белгородские профсоюзы присоединяются к всероссийской акции протеста. Бастуют коммунальные предприятия, автобазы, заводы, даже отдельные больницы и школы. Главный лозунг адресован лично Борису Еельцину: «Долой президента!» Прервав командировку, на митинг в областном центре приезжает и губернатор.

«Мне тоже хотелось бы работать в спокойной обстановке, спокойно решать вопросы, – говорит в своём выступлении Евгений Савченко. – Не в режиме антикризисного управляющего, а в нормальном режиме. Но, к сожалению, это не получается. И как рядовой член профсоюза заявляю, что я поддерживаю ваши лозунги и по отставке президента, и по смене экономического курса».

В части претензий к федеральному центру солидаризироваться с протестующими готовы многие представители истеблишмента. В сентябре газета «Белгородские известия» публикует заявление депутатов областной Думы, в котором они заявляют о поддержке инициативы по отрешению Бориса Ельцина от власти.

«Государство создало свою финансовую пирамиду, – констатирует тогдашний спикер облдумы Анатолий Зеликов. – А она, как известно, долго существовать не может. Рушится сама, а под её обломками погибают те, кто её создавал. Сейчас девальвация власти намного опережает девальвацию рубля».

Фото Юрия Коренько (архив)

5 $ для учителя

Региональные власти на дефолт реагируют, как принято говорить в официальных бумагах, в пределах своих полномочий. И – на пределе возможностей. 25 августа губернатор Евгений Савченко подписывает два постановления – о декларировании цен и о создании межведомственных комиссий, призванных контролировать и пресекать необоснованное повышение цен.

«Мы стараемся регулировать вывоз дешёвого сырья, в частности скота, мяса, – говорит на встрече с журналистами глава региона. – Продуктов в области вполне достаточно, так что голод нам не грозит».

Вскоре областные власти собирают совещание с перерабатывающими предприятиями региона. Их призывают отдать приоритет региональному рынку, а за пределами области пустить цены в свободное плавание. Власти понимают, что бизнес оценил возможности импортозамещения и потому действует по принципу «Кому война – кому мать родна». Предпринимателям куда выгоднее сбывать товар в Москву, где на фоне взлетевших цен на импорт им готовы платить гораздо больше, чем в Белгороде. На пару дней в городе даже исчезают из продажи сливочное масло и сахар.

Губернатор и мэр города устраивают рейд по торговым точкам Белгорода. По свидетельству очевидцев, продавцы на рынке меняют ценники сразу после того, как высокое начальство уходит с инспектируемого объекта. В то же время властям удаётся обеспечить продовольствием больницы, школы и детские сады. Выплату детских пособий пытаются решить за счёт налогов предприятий в дорожный фонд.

Отдельные промышленники, воспрявшие на фоне подорожавшего импорта, выплачивают учителям подшефных школ пособие – 100 рублей в месяц. По тогдашнему курсу это примерно 5,5 доллара. А жители хутора Никольского Ракитянского района получают на зиму бесплатные дрова от своего земляка – директора Белгородского абразивного завода Анатолия Сафонова.

По идее кризис – это ещё и возможности для аграриев. Но тут не всё так просто. Хотя белгородская сельхозпродукция становится более конкурентоспособной и желанной (импорт теперь по карману единицам!), оптимизма у них пока нет. Большая часть сельхозтехники, минеральные удобрения и средства защиты растений в России 1998 года – импортные. Издержки аграриев высоки, и это на фоне не слишком высокого урожая (та же кукуруза дала только 53 % от запланированного).

На пресс-конференции осенью 1998 года Евгений Савченко делится своими соображениями относительно выхода из кризиса:

«Если мы пойдём по пути, предложенном планом Сороса – Кавалло, то нас ждёт долгая мучительная борьба за существование, обнищание большинства россиян и все сопряжённые с этим проблемы. Другой путь, направленный на приоритетное развитие собственного экономического потенциала, социальную защиту населения и разумную денежную политику, когда во главу рубля будет поставлен рубль, позволит уже через год добиться достойной жизни».

Кажется, два десятилетия спустя программа выхода из очередного кризиса выглядит точно так же.

При подготовке публикации использованы материалы белгородских газет

Источник