Танк на ладони. Почему белгородец хочет передать свою коллекцию в музей

Подарок сыну и папе

«Первый набор для сборки, грузовик «Мерседес L4500», подарили моему сыну, но он тогда маловат ещё был, а вот я подсел, – улыбается Максим.

Именно с немецкой техники началась его коллекция.

«Немцы в войне задействовали в несколько раз больше техники, чем наши, – поясняет он. – Только на основе «Панциря» было восемь модификаций».

Тот самый «Панцирь» – Pz1 – есть в коллекции. Как и почти весь фашистский «зверинец»: танки «пантера», «тигр», самоходки, пушки…

«А советское танкостроение началось с этого танка – МС1», – коллекционер берёт одну из моделей.

Чтобы её собрать, нужно около трёх дней. Работает Чуп электриком вахтовым методом, и после месяца на Севере у него месяц выходных дома.

В наборе танка в среднем до 300 деталей из серого пластика, в том числе совсем миниатюрных. Каждую нужно приклеить на своё место, и без пинцета здесь не обойтись.

«Степень детализации модели зависит от производителя, – говорит он. – Есть такие, по которым в разрезе можно изучать устройство бронетехники».

После того как модель склеена, начинается самое настоящее творчество: покраска аэрографом. Краски использует Максим родные – именно такие оттенки, как у настоящей техники в 1930–40-е годы. Завершает процесс кисточкой: нужно состарить модель с помощью искусственной грязи, ржавчины – ювелирная работа!

Благодаря нанесённому специальному блеску создаётся впечатление, что модель выполнена из металла. И призывы на наших танках «За Сталина!» нужно сделать именно таким шрифтом, как в оригинале.

Максим Чуп.
Фото Юрия Коренько

Не хватает «носорога»

Качество наборов зависит в основном от производителя. Российские фирмы делают неплохие модели, а ещё – японские, итальянские, есть украинские. У одних производителей, по словам Максима, можно покупать с закрытыми глазами, у других качество через раз: может быть штамповка не проработана, да и сам пластик не ахти какой. Продаются наборы в магазинах в Белгороде, в интернете. В среднем один набор хорошего качества стоит 1 000 рублей. Можно найти и за 300, но это самые популярные модели, какие есть у всех производителей – те же самые советские Т-34. Материал для покраски покупает отдельно.

Есть у Максима мечта – заполучить в коллекцию самоходку «носорог» (Nashorn). Эта техника впервые обкатывалась немецкой армией на Курской дуге. Но выпускает такой набор пока лишь японская фирма и потому держит цену больше 4 тыс. рублей.

А вообще коллекция ещё далека от завершения: по словам Максима, сейчас в ней представлена лишь половина той техники, которую использовали обе стороны в войне.

Особого ухода она не требует, разве что накрывать тканью нужно, иначе пыль въедается в окрашенный пластик и очень трудно её потом счищать. Младшего сына, которому лишь второй годик пошёл, рановато близко подпускать к моделям: Владислав в минуту может разломать какой‑нибудь «студебеккер». Старший сын, Тимофей, иногда собирает модели в масштабе 1:100, там деталей меньше, даже школьник справится.

Осязаемая история

О военной технике Максим Чуп может рассказывать часами. Он читает не только описания моделей, которыми сопровождается каждый набор по стендовому моделизму. Книги, публикации по истории Великой Отечественной, и особенно Курской битвы, – вот его любимое чтение.

«У нас ведь земля такая: воткнёшь лопату в землю и раскопаешь историю», – говорит Чуп.

Он и вправду не раз находил у себя, в Стрелецком, гильзы военной поры, а на огороде откопал однажды кусок брони.

Стендовые модели для него тоже своего рода осязаемая история. В своей комнате на стендах он выстроил целую линию обороны – лепил окопы из шпаклёвки, укреплял ветками, разместил технику и пехоту.

Увлечённость историей привела Максима в белгородский историко-поисковый клуб «Огненная дуга». В прошлом году он в составе клуба впервые участвовал в раскопках под Томаровкой.

Третий год семья Чуп участвует в шествии белгородского «Бессмертного полка». Деды и прадеды Максима воевали: один из них, Максим Викторович Чуп, танкист легендарной тридцатьчетвёрки, прошёл всю войну. Вернулся с фронта и Василий Иванович Горишний. Другой прадед, Михаил Андреевич Надоля, погиб в 1943-м, а двоюродный дед, Григорий Максимович Чуп, 17-летним пал в 1941-м под Москвой.

Были в его роду и запорожские казаки, а в какую‑то пору малограмотный писарь ошибся и записал фамилию Чуб с буквой «п». Так что встречаются среди родных Максима оба варианта написания фамилии: Чуб и Чуп.

Свою коллекцию Максим Чуп готов передать в музей – в Прохоровку или диораме в Белгороде.

«Мне лишь важно, чтобы модели не лежали в запасниках, а выставлялись, и чтобы я мог время от времени пополнять коллекцию», – поясняет он.

Источник