Куда уходят старики. Как живётся пожилым белгородцам в домах-интернатах

Не хочу, чтобы проклинали

«Меня дети не выгоняли, я сам ушёл. На судьбу не обижаюсь. Старость подходит, думаю: как жить дальше одному, мало ли что? Пока могу ходить, а завтра что? Знаете, как тяжело старикам, которые лежат, а за ними ухаживают дети? Потому что они стали обузой. Это долг детей, но я не хочу, чтобы потом меня проклинали».

Ивану Фёдоровичу под 90. Волго-Донской канал, шахты Донбасса, Лебединский рудник – в трудовой книжке экскаваторщика сплошь места работы и благодарности. В Белгороде строил котельный, кирпичный, цементный заводы, витаминный комбинат. Прокладывал железную дорогу Сургут – Уренгой. Вернулся в Белгород, и выяснилось, что он не имеет прав на квартиру: когда уезжал на Север, выписался. Внук деда за дверь не выставил. Жили вместе, пока не стало тесно: внук женился, в дом привёл невестку.

«Ну не выгонять же мне было детей?!»

Семь лет Иван Фёдорович снимал квартиру – пенсия позволяла. Летом жил на даче одной из двух дочерей. Можно было бы и к ним попроситься – не отказали бы, но отец видел, что девчонки его сами стеснены, живут с внуками, и не хотел мешать. Год назад мужчина написал заявление в Шебекинский дом-интернат для престарелых и инвалидов.

«Два раза приезжал присмотреться. Говорю: «Дадите огородик – приеду». Дали. Не могу просто сидеть: привычка работать. Лето пролетело – не заметил. Огородиком занимался, в следующем году обещали отдать тепличку за корпусом – стоит без дела. У меня уже и семена свои заготовлены. Здесь комфортнее, чем дома».

Постояльцы выбрали Ивана Фёдоровича в культурно-бытовую комиссию.

«Хочу помочь инструктору с реабилитационной гимнастикой для больных. Многие отказываются, привыкли сидеть, но я уговорю. Я сам по 25 минут делаю зарядку. Поправился тут, таким никогда не был. Масло сливочное с завтрака решил Марковичу отдавать», – жалуется Иван Фёдорович, хлопая себя по животу.

Выглядит он как обычный «домашний» дед. Хорошо выбрит, подстрижен, аккуратный, бодрый. На встречу с журналистом пришёл в новых джинсах и пиджаке по размеру. Выдали в доме-интернате, не постеснялся сообщить Иван Фёдорович.

«Дочка приезжала, показал ей комнату (я один живу), сосновую аллею. Не ожидала, говорит, такого увидеть».

В физиокабинете.
Фото с сайта дома-интерната shdi31.ru

Трудные судьбы

В регионе пять психоневрологических интернатов, десять государственных и пять муниципальных. В последнее время пришло много молодых инвалидов, стариков считают вместе с ними. Всего здесь живут более 2 тыс. человек от 18 до 104 лет. Пенсионеров, которые сами захотели в дом-интернат, как Иван Фёдорович, немного.

«У нас живут в основном старики, которых уговорили родственники. Сначала мечтают вернуться домой. Проходит время, и, обжившись, понимают, что здесь им лучше, о доме мало говорят», – рассказывает Лариса Сыроватская, заведующая социально-медицинским отделением Шебекинского дома-интерната.

У большинства бабушек и дедушек есть дети и внуки. Некоторые работают в других регионах или странах, болеют, не имеют жилья и возможности нанять сиделку. Некоторые просто не хотят возиться с больным, зачастую капризным, требующим к себе особого внимания. Конфликты в семье, тяжёлые несовместимые характеры – не такая уж и редкость. В одном из домов-интернатов живёт бабушка, вырастившая пятерых детей, а вот смотреть за ней некому.

«Часто и нездоровая атмосфера в семье приводит людей к нам. Кто‑то пьёт, бьёт, угрожает убить – таким старикам мы подыскиваем новый дом», – говорит Андрей Поздняков, начальник отдела стационарных учреждений управления соцзащиты области.

Беспомощные, забытые, а ещё обманутые становятся постояльцами государственных учреждений.

«Стариков, имеющих собственные квартиры, – единицы. В основном у нас и живут те, кто отписал или подарил имущество родственникам. Есть пенсионеры, которых обманули с квартирами. Оформляя человека, разъясняем: если вы сохраните за собой жильё, то оно никуда не денется. Бывает, пожив, окрепнув, человек решает уйти домой», – говорит замначальника отдела стационарных учреждений управления соцзащиты области Светлана Иванова.

Для некоторых такие дома – единственный шанс выжить. Это одинокие, больные люди, часто с такой пенсией, что впору милостыню просить. Тут они отъедаются, подлечиваются, находят новых друзей и другую жизнь.

Вот 70-летний Александр Светличный жену и родителей похоронил много лет назад. Сын где‑то в Америке. В 65 бывший водитель автобуса стал резко терять зрение. Катаракту предлагали лечить в Белгороде, но Александр не решался. Полгода пытался приспособиться жить вслепую. Получалось плохо, зимой на улицах терялся, однажды чуть не замёрз. Соцработник уговорила переехать жить в дом-интернат в Шебекино. Привыкал тяжело, всё раздражало и нервировало. Когда сделали операцию на глазах, человека как подменили. Сейчас он козыряет модными солнцезащитными очками в тонкой оправе, счастлив: мир изменился.

Операцию на глазах Александра Светличного уговорили сделать в Шебекинском доме-интернате.
Фото Анны Золотарёвой

Отнять у старости

Средняя продолжительность жизни в российских домах-интернатах для престарелых и инвалидов – 70 лет, в белгородских – до 80.

«У нас более 150 пенсионеров. Все бесплатно получают социально-медицинские услуги и средства реабилитации. На каждого инвалида разрабатывают индивидуальный план реабилитации. Людей с ампутацией протезируют и учат заново ходить. За девять месяцев троим вернули зрение», – рассказывает Лариса Сыроватская.

На территории есть озеро с пандусами для заядлых рыбаков-колясочников. Ещё до завтрака они энергично крутят колёса, чтобы занять клёвое место. Кружки по интересам, самодеятельность, концерты, экскурсии, конкурсы – так постояльцев отбивают у старости.

Некоторые считают, что живут в пансионате. Питание четырёхразовое. Каждый четверг желающих везут автобусом в Шебекино – купить вкусненького или обнову. Постояльцы могут сходить и в близлежащие магазины. Проведать стариков приезжают родственники. Бабушки и дедушки уезжают в отпуск, который проводят в семье.

«Колясочники и ещё несколько человек живут по одному, остальные по двое. Все комнаты квартирного типа, с санузлом. Соседей подбираем по общему темпераменту, интересам. Из дома разрешаем привезти только телевизор, остальное по нормам СанПиНа запрещено», – поясняет замдиректора дома-интерната Пётр Столяров.

Сколько стоит старость

Плата за проживание для жителей области в домах-интернатах не превышает 75 % от дохода пенсионера. Деньги снимаются автоматически с банковской карточки проживающего, либо он сам вносит плату. Родственники также могут платить.

В Шебекинском доме-интернате, например, содержание одного человека обходится в среднем в 30 тыс. рублей в месяц. У большинства пенсия меньше, расходы на содержание компенсирует областной бюджет. Из этого же источника персонал получает зарплату.

По данным Минтруда, в России очередь в дома-интернаты составляет более 9 тыс. человек. В наши очередей нет. Принимают в них по личному заявлению в районное управление соцзащиты. Приедет комиссия, чтобы выяснить, действительно ли человек в трудной ситуации и не может без посторонней помощи.

Путёвки в дома-интернаты выписывает управление социальной защиты населения области. Заочно ознакомиться с будущим жильём можно и на сайте управления. Можно поездить и выбрать, при наличии места пенсионера возьмут. Проживание может быть постоянным и временным. Но в такие дома не принимают онкологических и психически больных, с венерическими заболеваниями, гангреной и другими опасными диагнозами.

Как работает частный пансионат

Старинный особняк барона Корфа в селе Погромец: когда‑то здесь была школа для крестьянских детей. А сейчас лишь осторожное шарканье стариковских тапочек да пять раз в день звонит колокол, приглашая тихих обитателей в столовую.

Директор частного пансионата в селе Погромец Ирина Желтоброва с подопечной. Фото Анны Золотарёвой
Фото Анны Золотарёвой

Единственному в области частному пансионату для пожилых людей в Волоконовском районе – полтора года. Здесь сейчас 17 пенсионеров, а может находиться 22. Заботятся о них два повара, три нянечки, сама хозяйка – Ирина Желтоброва – и её муж, который здесь за водителя, завхоза и плотника.

16 лет Желтоброва была палатной медсестрой участковой больницы. В 2003-м открыли государственный дом-интернат для престарелых, и Ирина, получив к этому времени высшее образование, стала заведующей. Открыла ИП. Женщину крепко поддержали местные власти, отдав в безвозмездное пользование особняк и маленький дворик с садиком.

«В штате нет медработника, но есть договор на бесплатное обслуживание с ЦРБ, поликлиникой, ФАПом, скорой, которая приезжает за десять минут. Когда нужно, сама отвезу больного. Необходима консультация лежачему – доктора привожу на своей машине. Врачи работают с нами на контрактной основе», – рассказывает Ирина.

Принимают сюда и оказавшихся под старость лет без кола без двора, и тяжелобольных, которых невозможно оставить дома. Сейчас здесь шесть лежачих.

«Не люблю я это слово – «сдали». Помогаем не только старикам, но и семьям. Например, болезнь Альцгеймера требует круглосуточного ухода, а дети работают, бывают в командировках. Кто‑то хотел бы забрать старика, но тот противится. Люди по‑всякому живут».

Пансионат самоокупаемый, от 16 до 25 тыс. рублей обходится содержание одного клиента. Для тех, кто без посторонней помощи не поднесёт и ложки ко рту, плата больше. Старики покрепче платят поменьше.

«Каждый человек в старости имеет право на уважение, комфорт, хорошее питание, уход. Он это заслужил и заработал, – говорит Ирина Желтоброва. – Но без взаимодействия власти и бизнеса создавать такие пансионаты сложно. Я благодарна, что в нашем районе администрация поддержала мою идею».

Источник