«Играем как чувствуем». Чеховцы показали белгородцам «Старосветских помещиков»

Первым к журналистам со словами «Что за любопытство такое нездоровое?» вышел Семчев. Выглядел он утомлённым, на большинство вопросов отвечал лаконично, но образно.

Александр Семчев: Я разный

«Интереснее играть в театре. Кинематограф и сериальная продукция – это деньги, заработок. Ну, а сахар – на театре.

Несложно вживаться в роль героя, старосветского помещика. Хотя это время уже далеко.

Сложно судить, понравился ли спектакль губкинцам. Ведь в зале было темно. Пытался вглядываться в лица, но бесполезно. В итоге я не знаю, из вежливости или какой‑то иной порыв, но люди привстали со своих мест – слава Богу. Как‑то всё прошло более-менее ровно.

Реакции от зрителя не жду. А зачем? Это дело неблагодарное, ждать реакции от зрителей. Надо выходить и делать. А что дальше – это их вопрос.

Театр ваш понравился: уютный, очень хороший зал, сцена. Сделано для людей. Узнал, что его совсем недавно открыли после большой реконструкции. Сказали, что в 2004 году я приезжал в Старый Оскол на фестиваль «Золотая маска» с этим же спектаклем. Но я не помню за давностью лет и количеством гастролей.

Этот спектакль играю уже многие годы. В Москве он идёт раз в месяц – этого вполне достаточно, чтобы спектакль не набил оскомину. А так столько лет эксплуатации, с 2001 года, 17 лет, по мне – так многовато. Он расползается. Подустал уже. И первоисточник перечитывал. И Ильинского смотрел, как другие люди читают эту повесть… Но в нашей постановке как‑то всё иначе. Если интересно – глянете. Спектакль час пятнадцать идёт. Ну а так, конечно, уже начинает надоедать.

Знаете, что случилось бы, если бы я не выходил из образа? Мне бы уже ставили психиатрический диагноз. Это работа. Я отработал – и ушёл.

Мечтаю ли сыграть какого‑то героя? Не знаю. Уже не знаю. Время идёт, и я не молодею. Одни роли уходят, потому что возраст, может, другие какие‑то ещё рановато играть. Скорее, не жду. Что ждать? Идёт жизнь и идёт.

Любимых ролей нет. Ни в кино, ни на театре.

Разницы между московским и провинциальным зрителем нет: везде люди. Наверное, в Москве народ более избалованный. Как у Высоцкого: «Зритель наш шутами избалован». Я не знаю, кто у вас бывает. Наверняка, народ идёт похохотать. Это зачастую комедии, какая‑нибудь «Камеди Клаб» или ещё какая‑нибудь ерунда. А так, чтобы прийти в театр, нормально как‑то одевшись, выпить коньяку с бутербродом с рыбой красной или с икрой, отдохнуть вечером… Ещё как бы нужно соответствовать тому, что ходите увидеть и понять. Чтобы потом не уходить во время действия или топать каблуками, это ни к чему.

Веселиться особо нечему. Я считаю, что я адекватен ситуации. Бывает, юморю на ту или иную тему. Комедийный я или драматический? Ммм… Я разный. Зависит от роли, материала, настроения».

После ухода партнёра, выдержав актёрскую паузу, появилась Янина Колесниченко.

Янина Колесниченко: Я хочу всё попробовать

Янина Колесниченко.
Фото Владимира Бабича

«Спектакль очень понятный. Мы далеко от контекста, от Гоголя, не убежали. Стараемся, играем как чувствуем.

Эта постановка, может, и скучная для современного зрителя. Там надо подумать. То, что мы предлагаем, – так же как и у Гоголя: много описаний, а не диалогов. Вот такая у них жизнь была. А дальше – кто как сам дорисует. Может, кому‑то будет скучно. Мы вам привозили этот спектакль больше 15 лет назад. Я тогда ещё была девочкой. А теперь стала Пульхерией Ивановной. Выросла. Спектакль придумывали с режиссёром [Миндаугасом Карбаускисом]. Этюдным способом. Это наш анализ. Он только тогда начинал. Нам это было интересно и казалось понятным. Это не развлекательная программа. Такой разговор, такие рассуждения. Кому‑то покажется интересно. Кто какой театр любит.

Я люблю разный театр. Это моя работа. Я хочу всё попробовать. Это зритель выбирает. Кто‑то приходит отдохнуть, повеселиться, а кто‑то – подумать.

Спектакль держится благодаря Александру Львовичу (Семчеву – прим. авт.). Он центральная фигура. Он любит этот спектакль.

Гоголь в современном мире остаётся актуальным. Его интересно играть. И зритель идёт. Я очень много с детскими программами выступала. Сказки у него потрясающие. «Ночь перед Рождеством». Почему бы и нет? А «Старосветские помещики» – это же про любовь. Им было хорошо. Не стало одного – и всё разрушилось. Как обычно это и бывает. Живёшь, живёшь, не замечаешь, сколько тебе человек даёт, сколько ты от него берёшь. А потом вмиг всё рушится. В спектакле же через жизнь девок рассказ идёт. И девкам там плохо. При Пульхерии – невыносимо, а когда её не стало, вообще всё рассыпалось. Обычно кто‑то держит всегда. Нет руководителя – всё сыпется. А вообще спектакль про любовь, я так считаю».

Источник