Дитя глобализации. Как живут люди, которые рассчитывают только на себя

Автор называет прекариат опасным классом: его представители живут в условиях нарушенной социально-экономической и психологической безопасности, а при определённых обстоятельствах он способен стать социальной базой радикальных политических движений.

Пусковым механизмом активного формирования прекариата (неологизм от англ. precarious – опасный, рискованный, нестабильный, неустойчивый и пролетариат) стали процессы глобализации. Они привели к формированию гибкого рынка труда и массовому распространению так называемых нестандартных форм занятости – временной, частичной, множественной и т. д., потере для значительной части работников социальных гарантий и льгот. Прекариат пополняется молодёжью, выходящей на рынок труда, и мигрантами.

Экономика России включена в общемировой процесс. Значит, и у нас есть прекариат. Кто они – его представители? Каковы тенденции развития этого социального класса? Об этом «Белгородской правде» рассказывает доктор социологических наук Анна Алексеёнок.

— Какую роль в России играет прекариат?

— В силу многих причин, в том числе и в связи с необходимостью для предприятий более гибко реагировать на изменения рыночной конъюнктуры, расширяется сфера неформальных трудовых отношений (так называемый прекариат). Это предполагает одностороннее регулирование трудовых отношений, отсутствие социальных гарантий для работника, включая оплачиваемый отпуск, оплату временной потери трудоспособности.

Прекариат играет всё более заметную роль в трудовых отношениях благодаря широкому распространению таких форм занятости, как работа на аутсорсинге и аутстаффинге. Прекариат не ограничивается современной сферой услуг, а проникает на промышленные предприятия, в школы и учреждения здравоохранения. Распространение прекариата подрывает основы стабильной занятости и объективно создаёт угрозу постепенного размывания и численного сокращения среднего класса.

— А что собой представляет российский средний класс?

— Сошлюсь на исследование и прогноз экспертов Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ (РАНХиГС). К среднему классу они отнесли людей, для которых характерны хотя бы два из трёх следующих признаков. Во‑первых, это материальное благосостояние (доход не ниже средней по региону зарплаты, наличие сбережений для покупки автомобиля). Во‑вторых, наличие высшего образования и принадлежность к группе специалистов или предпринимателей. В‑третьих, это субъективное отнесение себя к среднему классу. Двум из трёх критериев соответствовали 22 % россиян, а все три признака были зафиксированы только у 8,1 % населения.

Однако необходимо учитывать, что российский средний класс сильно отличается от миддл-класса в странах Западной Европы. Одно из главных отличий в том, что он лишь в небольшой степени, возможно, на 25 %, состоит из самозанятых, то есть работающих на себя людей: предпринимателей, лиц свободных профессий, из тех, кого обычно считают представителями среднего класса на Западе. В России же значительную его долю составляют госчиновники и служащие крупных корпораций.

— Средний класс считается гарантом стабильности общества. Но если гаранту грозит «размывание и численное сокращение», то что же будет с обществом?

— Авторитарно-популистские тенденции в политике ведут к формированию двухсекторной социально-политической структуры общества («властвующие элиты и электоральные массы»). Былой интерес правящих групп в существовании среднего класса утрачивает силу. Власть имущие уже не рассматривают средний класс в качестве гаранта общественной стабильности. В новых условиях власть больше заинтересована в прямом обращении к самым широким слоям населения, включая в них и средний класс тоже.

Фото pixabay.com

— Анна Алексеевна, как выглядят, с точки зрения социолога, эти «широкие слои населения»?

— Социальная структура российского общества выглядит следующим образом: 59 % населения можно охарактеризовать по трём основными параметрам уровня жизни: «за чертой бедности», «балансирующие у черты бедности» и «малообеспеченные», а 41 % являются обеспеченными. Социально-профессиональный портрет бедных, нуждающихся и малообеспеченных отличается неоднородностью и имеет значительные различия с благополучными слоями.

Физический или нефизический характер труда не является сам по себе фактором принадлежности к бедным, нуждающимся или малообеспеченным слоям населения. Так, 44 % из них представлены рабочими, две трети из которых могут быть отнесены к категории рабочих средней и низкой квалификации; около четверти представителей этих слоёв – специалисты; оставшуюся часть составляют служащие, а также занятые в торговле и сфере услуг.

Особенностью большинства распространённых среди данных слоёв россиян производственных позиций является присущая им крайняя неустойчивость. Каждый третий занятый в торговле и сфере обслуживания обеспокоен потерей работы вследствие наличия жёсткой конкуренции за занимаемые рабочие места, в том числе и порождённой интенсивной иммиграцией в страну простой рабочей силы. Необходимо отметить, что 67 % малообеспеченных и 75 % нуждающихся слоёв из числа работающего населения локализованы в малых городах и сельских поселениях, несмотря на то, что доля населения таких населённых пунктов среди общего состава работающего населения составляет примерно 60 %.

— А с какой суммы доходов россиянин считается богатым?

— Результаты исследований свидетельствуют о том, что в представлениях большинства россиян богатым является человек с ежемесячным душевым доходом на члена семьи 3 000–4 000 долл. (в провинции) и 5 000–6 000 долл. в Москве и Санкт-Петербурге. Такой невысокий показатель может вызвать сомнение в объективности. Однако нельзя забывать, что на представление россиян о том, с какого размера доходов начинается богатая жизнь, оказывает влияние их собственное материальное положение.

Социальная группа богатых современного российского общества, в основном, состоит из руководителей высокого ранга, предпринимателей и самозанятых, а социальную группу бедных более чем на 60 % составляют пенсионеры и простые рабочие.

Ресурсы большинства населения не позволяют перемещаться в более высокие слои общества. Нельзя не учитывать последствия такого состояния социальной стратификации для общества в целом и для судеб людей из этих слоев.

— О каких последствиях речь?

— По‑видимому, эти вызовы заставят прекариат активизироваться в стремлении к выживанию в новых условиях. В частности, мелкие предприниматели заинтересованы в расширении экономической свободы и сокращении бюрократической и фискальной нагрузки на свои предприятия. Однако станут ли они вовлекаться в политическую и протестную активность для того, чтобы добиться своих целей, или же предпочтут свёртывать бизнес и эмигрировать, – этот вопрос остаётся открытым.

Ослабление административной опеки бизнеса будет неоднозначно встречено чиновничеством, поскольку у него возникнет ощущение, что от управленческого звена теперь не всё зависит. Кроме того, чиновничество методами аппаратного лоббирования по‑прежнему будет добиваться перераспределения значительной части бюджетных потоков в свою пользу. Таким образом, коррупция опять будет препятствовать развитию малого и среднего бизнеса. Социальный протест, скорее всего, будет усиливаться. Но качественный подъём протестного движения может произойти лишь в результате слияния различных видов протеста – социального, экологического, коммунального и других.

Беседовал Виктор Филиппов

Рассчитываем на себя

Фото pixabay.com

Николай: Постоянный доход вернее

«Я сезонный рабочий. Было своё ИП – не получилось, закрылся, ещё и должен в пенсионный фонд остался. Вот тоже проблема: дохода нет, а плати. С чего, спрашивается?

Работал лето без договора. Вечером звонят: «Выйдешь завтра?» – «Выйду». Или не выйду, если другая шабашка есть. Так несколько человек набирают в бригаду, если можно так назвать случайных людей, выполняющих одну работу.

Мы высаживали деревья по городу или в пригороде – где скажут. Отработал день – получи аж целую тыщу! Многому научился. Один раз работал у частника. Хозяйка мне говорит: «Это посадишь сюда, это – сюда». Я ей так ненавязчиво рассказал, какие деревья лучше сажать, как ухаживать, как поливать, пересадил те, что были не на месте и от этого засыхали. Хозяйка в шоке, заплатила мне 12 тысяч.

А дальше опять вкалывал за тысячу в день – и так до глубокой осени. Когда закончился сезон, пытался устроиться на нормальную работу: всё‑таки постоянный доход вернее».

Виктор: Мечтаю вырваться из бедности

«Я сварщик 3-го разряда. Работал на предприятии, зарплата – примерно 20 тысяч грязными. Всегда была подработка: кому‑то навес для автомобиля сварить, кому‑то ворота – всё делаем, даже детские качели. А потом предприятие закрылось. Перебиваюсь частными заказами. Девушка у меня есть, хотим пожениться, но это когда‑нибудь, потому что сейчас с деньгами полный абзац.

Говорят, что у меня руки золотые и голова варит. Я и вправду всё умею. Работал и на стройке, и на овощебазе, в Москву на заработки ездил, таксовал, на крупном предприятии трудился. Но везде хотят, чтобы человек работал на пределе, а платят копейки, только на пиво да на еду хватает.

Мечтаю вырваться из бедности, а как – не знаю. Я от работы не бегаю, но хочу зарабатывать так, чтобы на семью и на отдых хватало, да и родителям хочется помочь: старенькие они у меня, всю жизнь батрачили в колхозе, а пенсия, как мать говорит, – одни слёзы».

Юлия Мурашко: Работаю, чтобы хоть как‑то выжить

«Я единственный ребёнок в семье, родители много вложили в моё образование, оплатили учёбу в вузе по специальности юрист. Во время учёбы вышла замуж, родила дочь, затем пристроилась к папиному знакомому – адвокату. За копейки сидела у него в офисе, что‑то печатала, отвечала на звонки. Целый день одна, скучно невероятно. И я не пошла, а побежала, откликнувшись на предложение знакомой работать у них в офисе на ресепшене. Молодёжный коллектив постоянно собирался попить чаю у моей стойки, свободного времени у всех было навалом, обязанностей у меня – минимум. Может, поэтому «контора» приказала долго жить и мы остались, как говорится, на улице. Я стала обзванивать знакомых, покупать газеты с объявлениями. Но что я могла предложить, кроме своего высшего образования? Оказалось, мне 28 лет, но я ничего не умею.

Паника была нереальная: съёмная квартира, постоянные переговоры с квартирной хозяйкой с просьбой отложить оплату. Муж то с заработком, то с сорвавшимся заказом: он делает ремонт, кладёт плитку, но таких, как он, немало. С ним мы только и ругались, родители подначивали: «Что за мужика ты выбрала?» Не хватало даже заплатить за детсад, купить стиральный порошок. От родителей я несла огромные сумки, ребёнок там питался, но как же мне было стыдно.

Мы постоянно ломали голову, где заработать. Муж в деревне купил свинину подешевле, и мы стали делать колбасу на продажу. Тайком, на своей кухне, она была вкусная. Но у колбасы оказалась такая себестоимость, что потенциальные покупатели вежливо отказывались. Ещё мы сушили корюшку – мороженая в несколько раз дешевле сушёной. Вся квартира провоняла рыбой, но и здесь доходы не сказочные.

Нас выручили родители – подарили мне машину, иначе боюсь думать, чем бы всё закончилось. У мужа был трёхмесячный простой, он целыми днями то пытался найти заказ, то смотрел телевизор, то пил с горя, а я устроилась в один из медцентров – собирала по области анализы. Меня легко взяли, и я потом поняла почему: машину можно убить за несколько месяцев, километраж накатывается бешеный. Поэтому, когда знакомые предложили стать менеджером по продвижению пива, я согласилась: работа суетная, но не тяжёлая.

Вот такая моя карьера: от девочки-отличницы до магазинных прилавков, где бутылки с пивом определённой марки должны быть правильно выставлены. Как я себя чувствую? А вы когда‑нибудь жили на съёмной квартире с чужой мебелью и никаким ремонтом? И самое тяжёлое – это осознавать, что так будет всегда, ипотеку мы не потянем. Я постоянно латаю финансовые дыры, и работа мне не доставляет удовольствия. Работаю, чтобы хоть как‑то выжить, и сколько профессий ещё сменю – не знаю».

Нина: Живу одним днём

Нине 30 лет, она дипломированный экономист, но работает маникюрщицей. Детей, мужа, друга, который бы помогал материально, нет, своего жилья – тоже, часть заработка уходит на аренду «однушки». Родители – пенсионеры.

Летом она зарабатывает 40 тыс. руб. в месяц, зимой – 30. Работает по десять часов шесть дней в неделю. Деньги достаются тяжёлым и вредным трудом: пыль с ногтей клиенток садится на волосы, лезет в глаза и под маску. Плюс запах от маникюрных лаков.

«Родители настаивали получить высшее. Для статуса, самоуважения», – рассказывает Нина.

Обучаясь на третьем курсе в БелГУ выучилась на маникюрщицу, устроилась в салон, но вскоре хозяин прикрыл бизнес. Нина нашла новое место, ненадолго: наработав клиентскую базу, стала работать на дому.
Зарегистрировалась как ИП, платила налоги. Но через год закрылась.

«Я бы снова стала ИП, чтобы шёл трудовой стаж для будущей пенсии. Но думаю, что, сколько бы ни платила взносов и налогов, пенсия всё равно будет минимальной», – говорит Нина.

Два года она работала дома – устала от однообразия. И клиенты начали потихоньку уходить, мол, на дому обслуживаться им неудобно. Нина нашла новое место работы. Коллектив неплохой, условия работы, но отпускные и больничные не оплачиваются. Подсобрав клиентуру, снова организовала бизнес на дому.

Сейчас Нина арендует помещение вместе с несколькими мастерами. В общий котёл они сбрасываются на оплату квадратных метров и коммуналки. Остальной заработок идёт в карман.

«Живу одним днём – как Скарлетт, которая говорила: «Об этом я подумаю завтра». Решаю проблемы по мере их поступления. Как прижмёт, так и буду что‑то придумывать. Мы с друзьями пришли к выводу, что надо самим откладывать на будущую старость, врачей, жизнь. Рассчитываю только на себя».

Беседовала Анна Золотарёва

Источник